on this november day

Москву заносит снегом, у нас же ясно, холодно, удивительно сухо
Сегодня мы нашли помещение на Васильевском острове, и это so much in aesthetic of decay что я даже пока больше говорить ничего не стану и показывать, подожду,  когда мы въедем на следующей неделе
Вчера ты вернулся из Роттердама со всеми вещами
А я сегодня вечером сяду на поезд к тебе
И посмотрим, как оно дальше выйдет.

this wagon brings souls to an end and heals the wounds they have
and at this speed the past gets lost
i think i should change
my attitude

осматриваюсь, приглядываюсь, где нужно улыбаюсь, а где и зубы показываю, скоро всё завертится
написала статью для журнала PORT
сижу по четыре дня дома, исподтишка халтуря, ложась с рассветом и не видя обещанных, после чего одеваюсь, еду в центр, покупаю билеты к тебе на последние, а сдачу пропиваю с Таней.
проходя теперь мимо Московского вокзала, испытываю это приятно щекочущее чувство, на которое раньше была способна только в Пулково
через 5 дней сойду на Ленинградском, еще будет очень темно и ооочень рано, но ты не раздумывая ни секунды, говоришь: «Я тебя встречу». Тем и будем жить пока что.

Ульянина плёнка оборвалась, но кисти захватить успела

если начинать думать в таком ключе, можно всё очень испортить. Поэтому, Маша, пока не поздно — даже и не думай начинать.

а ещё задумайся, почему от других ты почти никогда не слышишь подобных вещей, м?
и сейчас лучшее решение это отправиться спать.

Aron Wiesenfeld

Leigh

Charcoal on paper, 2007

наконец-то Москва стала для меня тёплой, живой, с самого момента, как ты встретил меня на вокзале. Я почти никого и ничего не видела, два дня из трёх мы выходили из дома почти затемно, да и если бы мы вообще не выбирались из этой твоей квартиры в сталинском доме где-то возле Киевского вокзала, я бы ни капли не расстроилась; наоборот. Там не было решительно ничего, кроме душа и высокой кровати у огромного окна, холодильник был абсолютно пуст, нам ничего и не было нужно.
Была только ещё деревянная статуэтка оленя в прыжке, ты почему-то ей очень радовался, и мне всё время хотелось вас с этим оленем обнять.
В первый же вечер мы нашли в лифте парадной 5000 рублей. Какие-то высшие силы хотели, чтобы мы вдвоём могли позволить себе что душе угодно в эти дни, на случай, если мы выберемся. Ты покупал мне профитроли, мы ходили на Йозефа Бойса, пили шампанское в невероятно крутом ресторане Дома учёных, словно застрявшем во времени, заглядывали на стройплощадку Времён Года и много смеялись, а потом ты посадил меня в поезд, выкурил сигарету на перроне, поезд тронулся,  я заплакала, но тут же перестала. Мы скоро увидимся.

Мне всё меньше нужно для счастья;  после всего, что я испытала за этот год, я научилась быть благодарной самым мелочам, ценить неловкость и доверительное молчание.

погоду за окном било в совершенно холерных припадках всю неделю, тошнило и рвало, и вот сегодня наконец холодное ясное утро с чистым солнцем

выяснили, как называется то, что скручивает всё тело с невозможностью вымолвить ни звука и погружает в животный страх в момент пробуждения или засыпания. Меня как и тебя. Это сонный паралич. Всего-навсего или к несчастью. (?)

Сегодня 9 дней.
я закрываю глаза, и мы с папой долго гоняем на пустыре по льду среди тростника какую-то деревяшку и он везёт меня домой на санках. Мне 5, может быть 6 лет.

Сегодня я еду в Москву.
я закрываю глаза, и ты входишь с чемоданом на наш этаж чуть ссутулившись, с лёгкой щетиной и своим наглым взглядом смотришь на меня, и мне всё становится ясно.

If I could convince him I loved him enough

папа умер днём 31 октября. накануне вечером город завалило снегом.
сейчас понедельник, пятое, и мне стало полегче. Папа не любил грустить, хотя был очень закрытым, но при этом был очень добрым, с отличным чувством юмора и довольствовался малым.
Я рада, что успела вернуться из Роттердама домой. я буду очень скучать.

I know you were ready to go
I hope there's room for you up above
Or down below.